У Великой реки. Поход - Страница 41

Вара прошла мимо меня, виляя круглым задом и цокая невысокими каблучками туфелек по каменному полу. Плюхнулась боком на стол, так что и без того не длинное синее платье совсем уехало вверх, открыв крепкое белокожее бедро, а стол жалобно скрипнул. Хорошенькая она, не возразишь, но не пушинка. Килограммов семьдесят в этой не слишком высокой девушке имеется. Она нагнулась вперед, опершись пухлыми ладошками на столешницу и давая возможность мне заглянуть в вырез платья. Я возможностью воспользовался: у гном всегда есть на что там глянуть. Плоскогрудых среди них отродясь не было. И на Варе природа не отдыхала ― грудь такая, что ладони зачесались.

― Ну говори, что привез? ― спросила она меня.

― Динамит, в шашках по… пять целых и четыре десятых унции, ― прикинул я в уме вес двухсотграммовой шашки. ― Слушай, когда вы наконец в граммах с килограммами считать начнете?

― Когда мы помрем и новые заветы предков напишем. Лет через пятьсот заходи, ― отрезала она. ― Сколько за динамит хочешь?

Я бы лучше с самим Дарри Рыжим торговался, вот ей-богу. Вара мало того что во всех ценах дока ― она от безделья и сексуальной неудовлетворенности торгуется так, как будто от этого ее жизнь зависит. Хоть бы трахнул ее кто-то.

― Динамита шесть ящиков, в каждом ящике по сто шашек. Рубль золотом за шашку, десять процентов скидки за опт, значит… ― Я сделал вид, что считаю в уме, хотя давно все сосчитал: – …Значит, пятьсот сорок золотом.

Она даже не отреагировала на мое заявление, ожидая следующей цены.

― Хорошо, пятьсот за все, ― соскочил я еще ниже.

А то она не знает, что я наверняка не больше двух сотен за все заплатил. А я и не платил, я эти ящики в качестве премии с одного строительных дел мастера взял, которому за истребление выворотня больше заплатить нечем было. А за выворотня я взял бы с полста, не больше. Тупая это тварь, и возни с ней не так много.

― Триста. Тут тебе и прибыль, и доставка, ― соизволила ответить она.

Ну пошел торг. А мне деньги нужны. Мне Пантелея ловить, а сколько его ловить придется ― сами боги не ведают. Поэтому я мысленно благословился и присел рядом с ней на край стола, вздохнул. Кстати, пахнет от нее приятно, мылом и чем-то вроде трав луговых. Духи такие, что ли? Для гномов слишком изящный запах: они любят что послаще да погуще. Максималисты, так сказать. Наверняка что-то от эльфов.

― Ну какие триста? ― мягко сказал я, придвинувшись. ― Мне же закон не позволяет торговать динамитом: головой рисковал, когда к вам вез. Пятьсот ― хорошая цена, с учетом риска.

Она не отстранилась, а, наоборот, прижалась к моей ноге крепким бедром. Вздохнула немного неровно.

― Ну так и вези обратно, если лицензии нет, ― при этом неуступчиво заявила гнома. ― Мы на торге вскоре по семьдесят пять за ящик купим совершенно легально.

Моя ладонь накрыла ее мягкую детскую ладошку, Вара не отстранилась.

― До торга вам еще полтора месяца ждать, а Дарри месяц назад жаловался, что динамит закончился, нечем новый зал заканчивать. Кирками колотите да клиньями.

― Ну и что? ― сказала она, и ее ладонь заскользила мне по руке вверх, к плечу. ― От сотворения мира так колотили, и спешки с этим залом нет. Подождем. Четыреста дам за все, как на торге, считай.

Четыреста уже неплохо, но вроде быстро она уступила. Торгуемся дальше. Я обнял ее за плечи, прижал к себе, шепнул:

― Пятьсот за все тоже нормально, соглашайся.

Она сразу ослабла телесно, голову к поцелую закинула, успев прошептать, правда:

― От пяти сотен у тебя рожа треснет. Четыреста десять.

Я впился поцелуем в ее пухлые теплые губы, рука оттянула эластичный вырез синего платья. Крепкая крупная грудь с твердым соском заполнила ладонь.

― Четыреста девяносто, ― скорее прошевелил я губами, нежели прошептал.

― Четыреста пятнадцать, ― простонала она и обняла меня так, что ребра треснули.

Я схватил ее за плечи, отвернул к столу, нагнул. Она с готовностью склонилась, прогнув спину. Схватил за подол платья, закинул его вверх. Опа, белье она забыла надеть. Наверное, тоже торговаться готовилась. Моему взору предстали две круглые, крепкие и отличной, кстати, формы ягодицы. Потрясающая попа! И талия тонкая, мускулистая. Я вцепился руками сразу в обе и поразился ― крепкие такие, что не ущипнуть. И ножки под ними хоть и не длинные, зато очень аккуратные и стройные.

В тишине послышался лязг пряжки моего ремня, она чуть вздрогнула и прогнулась сильнее, будто поторапливая. Затем, видимо, чтобы я шевелился быстрее, чуть не крикнула:

― Четыреста двадцать! Да что ты там копаешься?

Охнула, когда я вошел в нее, горячую, как печка, и влажную, как океан. Сильно подалась назад, прижимаясь задом к моему животу, задвигалась ритмично.

― Золотая моя, какие четыреста двадцать? Четыреста восемьдесят, и ни копейкой меньше, ― скороговоркой сказал я, стараясь попасть словами в такт движению.

― Обола ломаного сверху четырехсот двадцати не дам! Ой! ― вскрикнула она, когда я толкнулся глубже и резче.

― Четыреста восемьдесят!

― Четыреста двадцать пять! ― выдохнула она со стоном.

Росточком она все же невелика, куда-то я ей совсем глубоко попадаю. Говорят, что у гномов мужское достоинство длины невероятной. Это брехня, я с Дарри Рыжим и его родственниками сто раз в бане был. Вот с толщиной у них да ― как они сами, все у них комплекцией, а по длине мы опережаем.

― Не торгуйся! Соглашайся. Четыреста восемьдесят отличная цена, ― горячо зашептал я ей в ухо, почти прижавшись к нему губами и слегка укусив.

Она зашевелилась еще энергичней, чуть не сбрасывая меня с себя, прошептала так же тихо: