У Великой реки. Поход - Страница 123

К оглавлению

123

― Давно такие безобразия начались? ― спросил я.

― С месяц примерно, ― после краткого размышления ответил Резвунов. ― Так, по чуть-чуть, но с каждым днем больше, а теперь наши пилоты летать не успевают. По четыре вылета в день у них бывает. За речкой, кстати, было нападение на казарму баронской дружины. Есть убитые, и два пулеметных броневика увели. «Гладиаторы».

― Броневика? ― поразился я. ― Они-то кому понадобились? По лесам с ними не побегаешь, куда их спрячешь?

― Ну вот, у нас тоже все удивились, а ведь кому-то понадобились, ― пожал плечами Резвунов.

― Ну а статистика есть, кто шалит?

― Статистика простая ― кто только не шалит. Как будто все с цепи сорвались. Даже банду гномов на той стороне реки замечали: промышляют контрабандой.

― Гномов? Или друэгаров?

― Гномы. Изгнанники.

― А, понятно.

Гномы разбойничать идут редко, равно как и в иной криминал. Тут им их упертость на «заветах предков» не дает дисциплину хулиганить. Но изредка в гномьих родах случаются великие размолвки, если какие-то из заветов можно толковать по-разному, как обычно и происходит. И тогда род выбрасывает из себя какую-нибудь группку несогласных. Обычно они пристраиваются к какому-то ремеслу, но иногда попадают и в криминал. Я слышал о двух таких бандах, и обе были связаны скорее с контрабандой, нежели с человекоубийством или там ограблениями. И контрабандой, в обоих случаях, они занимались оружейной.

А вот дальние родственники гномов, друэгары, ― те да, те могут и поразбойничать. Про них врут, что в отличие от гномов настоящих, почитавших заветы предков и родоначальника Дьюрина, Первого Кузнеца, они предались поклонению не пойми кому, вроде как даже жертвы приносили ночным богам, отчего зло источило их души, и… дальше сами додумайте, лень такую ахинею до конца рассказывать.

Друэгары ― это потомки гномов, смешавшихся еще с каким-то древним народом, о котором уже и память истерлась. Они были не столь искушены в ремеслах, как их чистокровные собратья, поэтому в конкурентной борьбе проиграли. Дошло до конфликтов, и они были оттеснены с гор, богатых ископаемыми, в горы, таковыми бедные, вместо разработки металлов стали уголь копать. Где и пришлось им жить по «правилу буравчика», гласящему: «Хочешь жить ― умей вертеться!» И они вертелись, чем только не занимаясь. Слышали о друэгарах-наемниках, друэгарах-разбойниках, друэгарах ― охотниках на чудовищ, в Марианском герцогстве были даже два друэгара-палача, братья-близнецы. Их потом отравили ― кто-то из родственников кого-то из казненных, по слухам.

Друэгары, как я сказал, в ремесле гномам уступают, зато превосходят тех в боевой магии. У гномов же магия развита только защитная и промышленная. Они похожи внешне, разве что друэгары кожей смуглее и бородой обычно черны как уголь. Еще они чуть выше и чуть уже гномов, фактически ― посредине между ними и людьми по комплекции. Бороды стригут короче, поэтому друэгара совсем не трудно перепутать с каким-нибудь коренастым бородачом из людей вроде моего приятеля Бороды, а Бороду ― с друэгаром, что не раз случалось, а вот гнома так не перепутаешь никогда.

― Откуда про контрабанду узнали?

― Духи его знают, ― сказал унтер. ― Начальству виднее. До меня же доводят в части касающейся, не сводки читают.

― Тоже верно.

Вообще-то странная ситуация. Откуда такое оживление у бандитов именно в тот момент, когда большая война в Левобережье началась? Подозрительно это все.

Так мы дошли до комендатуры. Помахали ручками Полухину, пройдя мимо него, зашли в дверь с надписью «Узел связи». Дежурным по связи сидел молодой прапорщик с петлицами телеграфиста, к которому Резвунов и обратился. И еще через минуту я заполнял бланк телеграммы, старясь писать аккуратно, на откидном окошке двери в телеграфную. А младший унтер с такими же телеграфистскими петлицами терпеливо ждал, пока я закончу.

Когда я закончил, он забрал бланк, окошко закрылось, А еще через пару минут мне дали расписаться в журнале отправленных телеграмм и выдали копию моего сообщения.

«ДЕПАРТАМЕНТ КОНТРРАЗВЕДКИ ВЯЛЬЦЕВУ ТЧК ПРИБЫЛ ФОРТ ПОГРАНИЧНЫЙ ТЧК ПРОШУ ПОДТВЕРДИТЬ ПОЛНОМОЧИЯ ПОЛУЧЕНИЕ ДОПУСКА ДОКУМЕНТАМ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ ЦЕЛЯХ ОТПРАВЛЕНИЯ ОБЯЗАННОСТЕЙ СЫСКУ ПРЕСТУПНИКА ТЧК ПРОШУ ЗАПРОСИТЬ ГОРОДСКОЙ ПОЛИЦИИ ДОКУМЕНТЫ СМЕРТИ НЕСЧАСТНЫМ СЛУЧАЕМ ПОДПОРУЧИКА ВАРЕНЕЦКОГО ИГОРЯ ПОЛИКАРПОВИЧА ШЕСТОЙ ОАЭСН ТЧК ПРОШУ ОСУЩЕСТВИТЬ ПРОВЕРКУ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ МАГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ ПОКОЙНОГО ТЧК ПРОШУ ИНФОРМИРОВАТЬ ПРОПАЖУ БЛАНКОВ РАСПОРЯЖЕНИЙ ДКР ТЧК ВОЛКОВ»

Я держал в руках бланк телеграммы, к которому не слишком ровно были приклеены еще влажные ленточки с серыми буквами на них, и читал его так долго, как только мог. Потому что рядом со мной стоял унтер-гитарист и старательно делал вид, что не читает текст телеграммы у меня через плечо. А я, признаться, надеялся на то, что он, проштрафившийся тем, что выдал нам сведения без приказа, попытается выслужиться перед капитаном. И обязательно доложит тому о содержании телеграммы. Это если телеграфист не успеет.

Зачем? Узнает комэск о том, что копаем мы под загадочную смерть его подчиненного, и станет помогать нам не по обязанности, а по желанию, что совсем другое дело. Потому как, чует мое сердце, придется нам слетать по тому самому маршруту, по которому Варенецкий летал. Почему его убили? Потому что мог что-то рассказать. Или кого-то показать.

― Так, а почему полетел именно Варенецкий? ― спросил я у Лари, когда мы сели за стол в еще пустом трактире «Барабан» и дожидались заказа.

123